Однажды переводчики видели, как Иван Николаевич Лукашевич
тащил в иняз пулемет, но, судя по всему, Машкина отговорила.
(Из преданий переводческого факультета)
Гораздо лучше последовать примеру Ивана Николаевича Лукашевича, который в свое время не пошел распределяться по военке, а отдал себя благородному делу воспитания детей (в том числе и нас). И жена его тоже детей воспитывает. Нам Иван Николаевич об этом рассказывал:
— Вот моя жена работает в группе продленного дня младших классов. Однажды она попросила детей не выражать сильно эмоции, а потом спросила одного ученика: «Витя, ты написал?». Так вы знаете, что он ответил? «А нах.. мне это нужно? Жена говорит: «Витя, не ругайся!» — «Я не ругаюсь! Ну нах.. мне это нужно?» Представляете, а потом такой студент придет в наш институт? (И, я думаю, он уже пришел! Где-то я его видел...)
...Время идет и мы любим Ивана Николаевича с каждым годом всё больше и больше. И он нас тоже. И, когда он говорит, что «этот Леснов убьет меня когда-нибудь», не верьте ему! Лучше посмотрите на Ивана Николаевича, как он умиленно говорит, глядя на Стаина: «Тише, Стаин!… Балдеет Стаин!».
Или еще одно доказательство: как-то раз Иван Николаевич тихонько подкрался к что-то увлеченно пишущему Негрееву и забрал у него тетрадь, а потом прочитал всем вслух: «Иван Николаевич is the best grammarian in the world!» — вот какую крамолу писал иногда Негреев…
Мы всегда помогали Ивану Николаевичу всем, чем могли, например, советами — Лукашевич, взглянув на руку:
— Опять часы стали! Ну что с ними делать?
32-я группа понеслась:
— Положить между двумя камнями.
— Иван Николаевич, вы когда-нибудь опоздаете на важное собрание и в сердцах их о стену!
— Или они звонить начнут.
… помогаем подсказками:
Лукашевич:
— Леснов, вот раньше соображали на троих. А как сейчас?
— А сейчас пьют всем факультетом вместе с преподавателями.
… поправляем его, когда И.Н. ошибается:
— Читайте, следующий! Леснов! Нет, этот, как его ... Асмыкович!
Асмыкович возмущается:
— Почему «его»? Он сам по себе, я — сам по себе.
… добавляем то, что И.Н. недосказывает:
Лукашевич:
— Кнута бы вам, Мостицкий!
— А потом большого пряника.
… не мешаем, когда он занят:
Лукашевич:
— Я забираю свои книги и ухожу.
— Мы тоже уходим — в столовую!
— Ну ладно, идите, только тихо!
… уточняем некоторые моменты:
— Какой-то народ пошел бездеятельный. Не знаю даже как назвать...
Мостицкий:
— Пездельники?
… иногда спорим:
Иван Николаевич:
— После союза when нельзя употреблять Perfect Tense.
Мищенко:
— Ну почему? Я же ведь отлично употребил!
Лукашевич:
— Негреев, что самое мягкое на свете?
Негреев:
— Подушка!
— Нет, рука.
— Ну да! Она ж костлявая.
… а еще жалуемся, когда нас обижают:
Леснов по-детски:
— Иван Николаевич, а Мостицкий мне фиги показывает!
Ну а кому показывать? Не Лукашевичу же! Да и быть такого не могло — разве станет воспитанный человек Леснову фиги показывать? Вдобавок ко всему Иван Николаевич питал к нам отцовскую любовь. Он подмечал, как мы внешне меняемся: «Леснов, я гляжу у вас от смеха лысина появляется!», заботился о нашем музыкальном воспитании. Всучивая какие-то билеты:
— Это очень интересно! Советую сходить.
— А сколько стоит билет в этот музпросвет?
— Пять рублей.
— А почему так дорого? Почти как входной билет в бар!
— Мостицкий...
— А зачем мне этот билет? У меня дома пластинка с Моцартом есть.
— А бутылки с этикеткой у вас дома нет?
Иван Николаевич одергивает, когда необходимо:
— Паша, не вставляйте палки нам в колеса. Переводите!
А мы:
— Вставь, Паша, палку.
— Поставь!
— Паша, все ждут от тебя палки.
Не забывает он и поделиться горестями:
— Что делать — не знаю? Не открывается замок деканата.
А через пять минут 32-ая группа рассказывала всем о том, что «ограбили деканат, унесли все закладные, что шестерки нанесли за два года».
Такой уж он, Иван Николаевич, человек, не может он спокойно сидеть, когда рядом кто-то без работы ходит. Он всегда нас поддержит и рекомендует куда надо:
— Асмыкович, нахал! Чем он занимается! — характеристику на Леснова пишет, в генералы производит!
— За границу рекомендует.
— За рубеж... института.
Вот так мы и живем. Асмыкович где-то раздобыл «бескрайний стакан» и сейчас по вечерам иногда просит: «Налей в мой стакан без края!». Стану я, конечно, наливать в такой стакан, куда мое войдет, и еще сверх того… Временами занимаемся переводом:
Позюбанова:
— Корневич, как по-английски будет «враждебные силы?»
Корневич:
— Hostile horses.
Хорошо, что не Crazy Horses.
Позюбанова:
— Леснов, переводите...
— Э-э, Европейская федерация ... производителей.
Леснов явно забыл еще «быков-» добавить.
Случается, что планируем разные провокации. Из беседы с Позюбановой об иностранных провокациях. Спрашиваю:
— А если спровоцировать наших англичан-стажеров, их могут осудить?
Ну жди, Мостицкий, осудят! И тебя вместе с ними.
По-прежнему идут лекции. На лексикологии Суша проверяет конспекты. Подходит к Негрееву, у которого нет оного:
— Ваша фамилия?
— Негреев. Через «е», — любезно добавляет тот.
А Мостицкий не преминул доложить:
— От слова «негр»!
И вообще, чего только не услышишь в институте! Особенно, в 32-ой группе:
«Это — определение, выраженное сказуемым» (Мищенко на семинаре по сравнительной грамматике).
Тот же Мищенко про английских студентов:
«А вот у них — сидят на подоконниках, кофе курят!»
Не молчат и преподаватели:
«Рано иди поздно все переводчики попадáют в школу». (Ратников)
Хотя можно ударение и переставить: тогда переводчики «попáдают в школу».
Позюбанова:
«Поскольку язык очень аналитичен, он еще и очень экспрессивен».
«Давайте не будем так далеко залетать!» (Ну а зачем же тогда человеку крылья даны?)
Или вот еще небольшой отрывок из приятной беседы Позюбановой с Корневичем, в которую кто-то вмешался.
Позюбанова:
— Whom do you take after in your family?
— На соседа!
А как дела обстоят сейчас? Негреев ушел в личную жизнь и до сих пор еще не вернулся. Кондора подвесил трехсотваттную лампочку на подоконнике, и сейчас пьяные переводчики ночью не заблудятся, приползут к своему общежитию — маяк виден далеко. Вот только не мешало бы ввернуть другую лампочку — красную. Стаин живет себе в своем «центе» недалеко от «доллара». О нем, к сожалению, ничего не слышно. Корневич, как и раньше, занимается спортом, хоккеем, бабами и курит к тому же, а ведь Минздрав предупреждал... Асмыкович — двуликий Янус (комсорг и староста в одном лице) после своего двадцатилетия заметно повзрослел, а, может, и наоборот. Шаршаков обитает на верхних этажах и лишь иногда снизоходит к нам. Папо занимается воспитанием дочки (или наоборот).
Лишь один Мищенко, как был в году активен, так и сейчас не сидится ему, словно... Нет, надо, наверное, еще пару слов о нем сказать. Итак, Мищенко — это настоящий и единственный переводчик Pigeon-English (пиджн-инглиша). А его переводы — это достояние мировой литературы. Судите сами:
«К тому времени, когда Ленни вернулся домой, Мейбл стала здоровой восемнадцатилетней девушкой». — By the time Lenny returned home, Mable had become eighty-year-old girl.
Константин считает, что главное для переводчика — переводить. Что — не важно! Главное — переводить. Будь то пиво или чернило. В конце концов, конечная задача любого переводчика состоит в том, чтобы всё перевести. Или, скажем прямо, извести. Костя прав? Конечно, прав! Он даже самого секретаря партбюро через дверь кой-куда послал, когда тот однажды отважился побеспокоить его в общежитии.
Обобщая всё, я хочу лишь повторить слова Дмитрия Дмитриевича Козикиса, сказанные им на комсомольском собрании нашего факультета:
«К сожалению, моральный облик студента-переводчика положителен».
И доказательство этому — Бурденков. Однажды он мне сказал:
«Мостицкий, я тебя заложил в деканат! Я говорю тебе об этом открыто!»